Несмотря на все «прелести» экономического кризиса, жизнь продолжается. А это означает, что продолжается и подбор новых сотрудников: где-то – в плановом порядке; где-то – как следствие того, что руководители увлеклись и «пересократили» персонал, а теперь приходится искать людей заново; где-то – в результате изменений в стратегических планах компании, продиктованных экономическим кризисом. Но, так или иначе, задача поиска и привлечения адекватных кандидатов на вакансии, которые необходимо «закрыть», стоит по-прежнему остро.
Осенью 2008 года, когда начались массовые сокращения и стала расти безработица, многие руководители и внутренние рекрутеры злорадствовали: мол, не было бы счастья, да несчастье помогло, пришел рынок работодателя, теперь люди будут более ответственно относиться к поиску работы. Будут вежливо и доброжелательно общаться с интервьюером по телефону, перестанут опаздывать на собеседования, честно и подробно ответят на наиболее неприятные вопросы интервью, удовлетворятся предложением минимальной опла-ты труда, понимая, какое это счастье, что их кандидатуру вообще рассматривают на данную вакансию. А самое главное – перестанут строить из себя, Бог знает что! И тогда мож-но будет выбрать из огромного числа желающих самых-самых профессиональных и толерантных, а работать они будут не за страх, а за совесть.
Большей части этих мечтаний сбыться было не суждено. Высокопрофессиональных специалистов не хватает так же, как и раньше. Работать за копейки люди тоже не горят – если и соглашаются из-за отсутствия других предложений, то потом выстраивают отношения с компанией по принципу «Вы делаете вид, что мне платите, а я делаю вид, что работаю». Опаздывать (или вообще не приходить без предупреждения) на собеседования стали поменьше, но совсем такие явления не исчезли: ну, непунктуальный у нас народ. А на самом собеседовании, несмотря на действительно сильно возросшую мотивацию соискателей к получению работы, многое проходит не так уж гладко, как хотелось бы HR-специалистам и руководителям всех рангов. Что же теперь, когда недостаточная мотивированность к поиску нового места работы исчезла, мешает некоторым интервьюерам качественно провести собеседование?
Кроме объективных причин, корни которых уходят в специфику молодого российского бизнеса, есть еще одна, внешне очень простая: несоблюдение интервьюером элементарной деловой этики. Такое, чтобы политесы с соискателем разводить, и в докризисные времена нечасто встречалось, а уж теперь, когда экономическая ситуация подразумевает зависимость едва ли не всех и каждого от наличия стабильной работы – чего с кандидатом церемониться? Не нравится – так и еще желающие найдутся. А если вспомнить, что интервьюеры – тоже люди, и у них тоже могут быть свои сложности в жизни (например, тот же страх потерять работу, проблемы со здоровьем, необходимость регулярно выплачивать конкретную – и немаленькую – сумму денег), то, вроде как, и претензии к ним предъявлять нельзя. Так-то оно так, но несознательные соискатели этого не понимают. И реагируют на неэтичное поведение интервьюера, кто как умеет – но всегда во вред процессу собеседования и впоследствии компании – если все-таки будут здесь работать.
Пример № 1
– В ноябре 2008 года из-за кризиса я узнал, что не смогу сохранить работу, которая меня всем устраивала. Мы с руководством договорились по-хорошему, я ушел в отпуск и срочно начал поиски другого места. Мне довольно быстро повезло: меня пригласили на собеседование в очень известную компанию. Позиция та же, что и здесь, где я работаю сейчас: заместитель генерального директора по маркетингу.
По телефону со мной переговорили очень кратко, после чего назначили время интервью. Я приехал. Конечно, вовремя. Сначала оказалось, что мне не заказали пропуска, и я пятнадцать минут ожидал на входе, пока оформят документы. Потом я ждал в переговорной комнате – еще минут двадцать. Наконец пришла руководитель отдела подбора и адаптации, Татьяна, как она представилась, – женщина лет, наверное, тридцати, в потертых джинсах и с разноцветными брекетами на зубах. Даже не подумав извиниться за опоздание, она стала задавать мне вопросы по резюме, невнимательно слушая мои ответы и все время перемежая их фразами типа: «Ну, это еще надо проверить», «А как вы можете это доказать?», «А почему вы так уверены, что достойны работать в нашей компании?». Не понравился я ей, что ли? От ухода из их офиса прямо в процессе беседы меня удержала не вежливость, а мысль о том, что, может быть, мне зачем-то решили устроить стресс-интервью. Но решение о том, что работать здесь я не буду ни на каких условиях, созрело очень быстро: кризис кризисом, а достоинство достоинством – такое начало ничего хорошего в дальнейшем не обещает. Поэтому на вопросы я отвечал кое-как, а выполнять кейс просто отказался и откланялся. Было очень обидно за потерянное время.
Я перезвонил назавтра и, воспользовавшись громким названием компании, в которой формально еще работал и не менее громким названием собственной должности в ней, попросил соединить меня с директором департамента HR. Соединили. Я высказал свое удивление таким своеобразным подходом к кандидатам на немалую должность и поинтересовался: это что, методика такая, чтобы люди не зазнавались? Или вы уже закрыли эту вакансию на тот момент, когда я пришел на собеседование? Ответ был откровенный: «Вакансию мы не закрыли и, похоже, долго не закроем. Жаль, что вы отказались, возможно, вы были бы идеальным вариантом. А Татьяна Владимировна очень сложный человек, к сожалению. Вы уж ее извините, никак я ей не могу объяснить, как надо с людьми разговаривать».
У меня возникло желание посоветовать ему, чтобы он объяснил Татьяне Владимировне хотя бы как нельзя с людьми разговаривать, но я удержался. Распрощался, продолжил поиски и нашел вот работу в нынешней своей компании – и не жалею. Насколько я знаю, в той компании вакансию заместителя генерального директора по маркетингу так и не закрыли, хотя поиск ведется интенсивный.
Способ, которым отреагировал данный кандидат, в народе называется «проголосовать ногами». Неизвестно, почему интервьюер повела себя таким образом – настроение ли у нее было плохое или она полагала, что кандидату сразу надо указать его место. Но результат получился неважный.
Пример № 2
Рассказывает заместитель главного бухгалтера в крупной телекоммуникационной компании, женщина лет сорока пяти:
– У меня началась полоса неудач: сначала с мужем разошлась, потом я в аварию попала. После аварии долго лежала в больнице, пока болела – начался кризис. А мне надо работу искать, потому что почти все деньги пролечила, а у меня двое детей-школьников. Так-то у меня и сомнений не было, что я устроюсь на приемлемые деньги – я специалист ценный, но из-за детей надо было сделать это побыстрее. Разослала я резюме, стали меня потихоньку приглашать на собеседования. Вот, позвонили отсюда – их заинтересовала моя кандидатура.
Собеседование со специалистом по кадрам прошло быстро и довольно формально: анкету заполнила, на пару вопросов ответила и – «спасибо, мы с вами свяжемся». И впрямь, через дней десять перезвонили, пригласили на собеседование с будущим руководителем. Прихожу. Руководитель – девушка лет двадцати пяти, с первого взгляда на нее видно, что из категории отличниц. И начинает она мне вопросы задавать, этак, с напором: «А вот, я смотрю, вы только что с мужем развелись, а в чем была причина? А чья это была инициатива?» Я удивилась и спрашиваю, какое, мол, это имеет значение для поступления на работу? Она замялась сначала, а потом нашлась, отвечает: «Мы должны быть уверены в высокой нравственности наших сотрудников!». Хотя по ней было видно, что ей просто интересно, а работа и нравственность сотрудников тут ни при чем. Ну, я ей и ответила, честно глядя в глаза: «Тогда вы можете быть спокойны. Мы с бывшим мужем разошлись по моей инициативе и вследствие того, что он не разделял моих интересов в области французской литературы». Глаза у нее стали круглые, но она промолчала. В свой отдел она меня взяла и темы этой более не поднимала. В реальности мы развелись из-за свекрови, которая во все вмешивалась; но ее-то какое дело?
Способ, которым отреагировал данный кандидат, в народе называется «лапша». «Качать права» и кричать «Вы нарушаете my privacy!» у нас вряд ли кто будет. Но вот придумать на некорректный вопрос абсолютно фантастический ответ (при том, что проверить искренность кандидата достаточно сложно), это – пожалуйста. Хотели личной информации – получайте; только что вы с ней будете делать? И насколько лояльным потом будет сотрудник, которому руководитель старался влезть в душу неизвестно зачем?
Причина № 3
Рассказывает специалист по ремонту электротехнического оборудования в российской коммерческой компании:
– Я устроился сюда на работу зимой 2009 года, до того два месяца работу искал, но никак не мог найти ничего подходящего по деньгам. Здесь, кстати, тоже условия были не очень, но выбирать уже не приходилось. Прошел я в общей сложности пять собеседований. Ни одно из них не началось вовремя, а рекорд опоздания – час тридцать минут, это я с руководителем службы безопасности собеседовался.
Все, кто проводил со мной собеседования, вели себя одинаково: жесткая манера общения, раздражение на лице, угрозы типа «у нас тут строго». Мне очень была нужна работа, поэтому я все вытерпел, был белым и пушистым, и меня взяли. Еще когда документы оформлял, мне женщина-кадровик сказала что-то вроде «Смотри, оправдай доверие» – как будто меня из милости взяли, а я делать ничего не умею. Но вот теперь пусть от меня не ждут хотя бы какой-нибудь инициативы: ни на капельку не переработаю. Стану выполнять лишь то, за что мне платят. С какой радости я должен заботиться о компании, в которой меня за человека не считают, да еще и активно это показывают? А как только такой шанс появится – уйду отсюда.
Способ, которым отреагировал данный кандидат, в народе называется «некуда деваться». Человек, не имеющий иных вариантов, будет терпеть. Но и работать он будет соответственно: на нижней границе своих реальных профессиональных ресурсов и так, чтобы нельзя было придраться. И он все время станет «смотреть в сторону»: не появилась ли возможность сменить место работы?
Что общего во всех приведенных примерах? Очевидно: то, что все рассказчики остались недовольны тем, как их «встречают». А еще? А еще, что объективно подобное нарушение интервьюерами деловой этики не имело никакого смысла для пользы дела; скорее, работало ему во вред.
Если задуматься, то интервьюер ведь обладает большой властью. Странно? Ничуть. Еще со времен советской кинематографической традиции, плавно перекочевавшей в современные сериалы, тот, кто хочет подчеркнуть свой статус, внушительно произносит: «Вопросы здесь задаю я!». И всем сразу становится ясно – он тут главный. В процессе интервью все происходит более мягко и незаметно. Но силы участников неравные: интервьюер обладает неким представлением об «идеальном варианте» для своей компании и правом принятия решения; соискатель (слово-то какое «говорящее»!) тоже обладает некоторыми правами, в частности, правом не продолжать отношения с данной организацией, или не быть лояльным сотрудником, если отношения все-таки состоятся. И на собеседовании кандидат всегда находится в зависимом положении, а теперь, в условиях кризиса, тем более; подчеркивая это собственным неэтичным поведением, интервьюер провоцирует кандидата среагировать одним из трех вышеперечисленных способов.
Нотабене: в российской культуре общения существует неписаное правило: когда тебе задают вопрос (а тем более, тот, кто выше по статусу), на него обязательно надо ответить. Желательно – подробно. И уж, конечно, упаси Господи, не вопросом на вопрос, даже если ты одессит. Благодаря этим двум моментам: праву задавать вопросы вкупе с правом определять, какие ответы на них будут правильными, и необходимостью для соискателя отвечать на все эти вопросы, какими бы они не были, интервьюер (неважно, кто он – сотрудник HR-службы или потенциальный руководитель) изначально является хозяином положения. Это я к тому, что ему нет нужды дополнительно доказывать этот факт демонстрацией власти.
Вопрос этики проведения интервью – по-прежнему больной. До сих пор на собеседовании нарушаются правила обычной человеческой вежливости. До сих пор на интервью задаются такие вопросы и в таком тоне, что будь это, скажем в Соединенных Штатах, соискатель привлек бы компанию к суду и заставил уплатить огромный штраф или по меньшей мере хорошенько бы потрепал ее руководству нервы. У нас, как известно, не Америка, но наш кандидат тоже умеет постоять за себя – только другими методами. И в ответ на некорректность интервьюера кандидат либо уйдет, поскольку, будучи хорошим специалистом, знает, что все равно найдет себе работу; либо озвучит информацию с низкой степенью достоверности или, проще говоря, ложь; либо стерпит, но потом станет саботировать.Не выгоднее ли интервьюеру быть этичным?